Переход на главную страницу

Глава 1

Образование

Российского государства

(xiv— нач. Xvi вв.)¹ 

 

 

Во второй половине XIV века Золотая Орда была охвачена внутренними смутами; за двадцать лет у власти сменилось 14 ханов. В этих условиях один из ордынских эмиров, Мамай, предпринял попытку захватить ханский престол. Мамай был полководцем хана Бердибека, после смерти хана, в 1362 году, он закрепился в Крыму и вступил в борьбу с другими эмирами. Мамай не был Чингизидом, поэтому и в Орде, и на Руси его воспринимали как самозванца.

Мамай стремился распространить свою власть и на русские княжества. В 1378 году он организовал поход на Русь, но татарское войско было разбито на реке Воже и отступило в степь. Мамай стал готовить новый поход, но и на Руси не теряли бдительности. Московский князь Дмитрий Иванович, внук Ивана Калиты, подготовился к отпору врагу и собрал невиданную до тех пор на Руси рать (летопись говорит, что она насчитывала 150 тысяч воинов).

Войско Мамая, по некоторым данным, достигало 200 тысяч. Исход противостояния разрешился Куликовской битвой, происшед­шей в день праздника Рождества Богородицы, 8 сентября 1380 года, на правом берегу Дона, при впадении в него Непрядвы. Кровопролитное побоище закончилось бегством мамаевой конницы. Русские ратники одержали победу, а Дмитрий получил в народе почетное прозвище Донской, с которым и вошел в историю.

Куликовская битва стала важной вехой отечественной истории — это признается абсолютным большинством историков. Однако значение этой битвы до сих пор оценивается по-разному.

Всемирно-историческая теория, характери­зуя значение Куликов­ской битвы, исходит из европоцентристской позиции, трактуя ее как отпор «страшной угрозе — повторению Батыева погрома». Говоря о значении победы русских, сторонники теории подчерки­вают, что «был нанесен решающий удар по монголо-татарскому владычеству над народами нашей страны». При этом добавлялось, что этот удар ускорил последующий распад Золотой Орды.

Представители локально-исторической теории вы­ступают против европоцентристской позиции. Они полагают, что на Куликовом поле Русь сражалась не против Золотой Орды. Хотя в 1237—1240 годах ей пришлось воевать против монгольских войск, «затем она так или иначе вошла в состав Золотой Орды и никогда не преследовала цель выйти из нее посредством войны». Сторонник этой интерпретации Л.Н. Гумилев акцентирует внимание на том, что войска Мамая состояли из разноплеменных наемников, «мобилизованных на генуэзские деньги». К тому же Мамай ждал помощи от литовского князя Ягайло, с которым вступил в союз. В противовес Мамаю Дмитрий Донской видел своим союзником хана Золотой Орды Тохтамыша (конфликт их в 1382 году был спровоцирован извне)²,  то есть русские бились не против Золотой Орды, а против Мамаевой Орды. Если же ставить проблему шире, указывает Л.Н. Гумилев, то они бились против «всемирной силы, в которой соединились католический Запад и часть азиатского воинства».

В XIV веке в Крыму большую силу набрали генуэзцы, тесно связанные с папской курией. В то время они владели фактически всем южным берегом Крыма, имели колоссальные доходы от торговли (и работорговли), хотели утвердиться на русских торговых путях. Их политическая роль в событиях 1380 года была определяющей. Мамай выполнял волю генуэзцев — в том числе и при заключении союза с Ягайло, которого римский папа Урбан IV склонил к принятию католичества. Вся эта коалиция координировалась из Рима, что означало католическую окраску Мамаева похода на Русь.

Союз Мамая с Западом нес угрозу государственной и идеологической самостоятельности Руси. Это хорошо понимал Сергий Радонежский, обратившийся к князю Дмитрию: «Пойди против безбожных и с Божью помощью победишь». Школа преподобного Сергия приобрела сильное влияние на Руси — и, прежде всего, в Москве. Православная солидарность становилась всеобщим убеждением, сопровожда­лась готовностью к самопожертвованию и подвигу за веру. На Куликовом поле русские сумели наглядно и ярко проявить эти качества.

Характерно, что перед битвой Сергий освятил меч Дмитрия Ивано­вича и благословил на участие в бою иноков Ослябю и Пересвета. В русском православии взяться за оружие не было грехом, когда речь шла о защите святынь, о выполнении нравственного долга. Христианство на Руси не осознавалось только как смирение: еще в Евангелии от Луки сказано устами Иисуса Христа: «Продай одежды свои и купи меч».