Большевики рассматривали
гражданскую войну исключительно как международное, а не внутрироссийское
явление. Накануне октябрьского переворота Ленин писал, что взятие власти
пролетариатом в одной стране должно стать лишь началом целой серии войн в
других странах, а цель этих войн — «окончательно победить и экспроприировать
буржуазию во всем мире». Именно такая позиция диктовала большевикам конкретные
подходы ко всем вопросам их политики — в том числе и внешней.
В основе политического
поведения большевиков была непререкаемая уверенность в грядущей мировой революции.
Пригласив Германию и ее союзников на переговоры в Брест, большевики всеми
возможными способами затягивали переговоры, со дня на день ожидая революции в
Германии. Ленин указывал в своих тезисах: «Массовые стачки в Австрии и в
Германии... Из этого факта вытекает возможность для нас еще в течение
известного периода оттягивать и затягивать мирные переговоры». Г. Зиновьев
позднее свидетельствовал: «...в момент Брестского мира Владимир Ильич считал,
что вопрос о победе пролетарской революции в Европе есть вопрос двух-трех
месяцев... В ЦК партии все часами считали развитие событий в Германии и в
Австрии. Мы считали, раз мы возьмем власть, то этим самым завтра развяжем руки
революции в других странах».